27 февраля 1919 года в поселке Новоалексеевка Актюбинской области Казахстана родился на свет обычный мальчик, назвали его Гайнан. Его отец, Нури (Нурмухамед) Курмашев работал в типографии, а мать Газиза была домохозяйкой. Отец умер рано, и осталась семья без кормильца. Чтобы как-то содержать четверых детей, Газиза устроилась в прачку, а Гайнан, как старший из детей, стал помогать ей, чем мог. Возможно, именно тогда у него сформировалась эта ответственность не только за себя, но и за младших (потом за учеников и подчиненных).
С 14 лет начал работать наборщиком в типографии, где когда-то трудился отец. Но по желанию матери он приехал в Куянково, на свою малую родину. Отсюда был родом его отец, да и весь род Курмашевых жил в этих краях с начала 18 века. По архивным данным, его прадед в шестом колене, родоначальник фамилии — Курмаш Курманаев (1712 г.р.) указан в 1762 году старостой деревни Илеть-Кукмор (ныне Куянково).
Минуя 7 класс, Гайнан поступил в Параньгинский педагогический техникум. Там он стал одним из лучших студентов, а также его назначили редактором рукописного литературного журнала. Там он публиковал свои первые стихи и эпиграммы. Он прекрасно готовил казахские национальные блюда, что даже преподаватели заходили к нему отведать вкусненького и поговорить. По окончании техникума ему помимо диплома вручили грамоту и свитер стального цвета. Вот так он стал учителем.
Молодого преподавателя направили в Куянковскую школу, кстати, она сейчас носит его имя. Он прекрасно ладил с учениками, водил их в кино, устроил им экскурсию на электростанцию, играл с ними в военные игры. Вскоре был избран секретарем комитета комсомола школы. Хотя у Курмашева была явная тяга к литературе, он преподавал точные науки: математику, физику, географию. Летом 1937 года он сдавал экзамены в Казанский пединститут, а его учеников как раз туда привезли на экскурсию. И надо же такому случиться — они встретили на улице своего любимого учителя! От восторга бросились ему на шею.
Шел 37-й год, в Казани были арестованы родственники Гайнана, после этого его вызвали в комитет комсомола. Его обвинили в сокрытии кулацкого происхождения. Гайнан пытался возразить: отец давно умер, а мать прачка, но слушать его никто не стал. Он пришел домой мрачным, сказал другу: “Меня исключили из комсомола”. Решение уехать созрело быстро, однако он не забыл о своих учениках, попросил своего товарища: “Замени меня завтра на уроках, а если я вдруг исчезну — не думай обо мне плохо”. Считается, что он испугался ареста, и потому тайно уехал, но, возможно дело совсем не в этом. Он просто не знал, как объяснить исключение из комсомола своим ученикам, ведь ему было всего 18 лет, и он учил подопечных быть патриотами!
Вернувшись в Актюбинск, он стал работать учителем в 4-ой татарской средней школе, а в 1939 году — ее директором. Одновременно заочно учился в Казанском пединституте. Но недолго длилось его директорство, вскоре пришла повестка в армию. Первый боевой опыт будущий разведчик получил на советско-финской войне, а в дальнейшем был переведен в Гомельскую область Белоруссии. Там и встретил Великую Отечественную войну.
Играя на национальном самосознании, немцы стали формировать легионы из военнопленных. Чтобы пленные были сговорчивей, их стали кормить совсем плохо, тогда как согласившимся давали хорошие порции. Как профессиональный разведчик он был послан в тыл врага с целью внедрения в легион “Идель-Урал” и организации его развала изнутри. Данный легион по масштабам действительно был самым крупным среди остальных мусульманских легионов. Об этом легионе вермахта долгое время не принято было говорить, да и сейчас говорят с большой осторожностью. Документы засекречены, гриф секретности лежит и на личных делах.
Сейчас сложно сказать, как организовалось подполье в легионе “Идель-Урал”, кто был организатором, все-таки определенной информации нет. В основном организация занималась агитационной работой, была задача — убедить легионеров сдаться в плен противникам Германии или сотрудничать с войсками союзников. Ясно одно, Гайнан Курмашев сыграл не последнюю роль в организации подполья, если не первую. Он лично формировал пятерки, принимал присягу. Надо также напомнить, что подпольная работа в легионе “Идель-Урал” была не стихийной деятельностью одиночек-общественников. Легионеры не были джалиловцами. Многие не знали Мусу Джалиля, когда попали в легион. Профессиональный разведчик Гайнан Курмашев руководил подпольем задолго до того, как Джалиль попал в плен, хотя они были знакомы и до войны. Все было с точностью до наоборот — это члены группы Курмаша привлекли Мусу Джалиля к работе и воспользовались его именем и авторитетом в глазах татар всего Советского Союза. И, конечно, дочь Джалиля Чулпан Мусаевна права: “Отец был самым авторитетным и с помощью его имени получилось достичь таких масштабов разложения легиона”. Курмашева никто не знал, и не должны были знать как агента разведки, но это никак не умаляет его заслуг. Одинаковые по своему значению подвиги совершили и Курмаш, и Симай, и Баттал, и Саттар. А что о них известно сейчас?
В распоряжение легионеров нацистами была предоставлена типография для печати агитационной литературы, которую подпольщики использовали по-своему. Для поднятия духа была организована капелла (Гайнан и тут стал руководителем), решено было поставить простенькую веселую пьеску. Почему пьесу написал опять же Курмашев, а не профессионалы — Муса Джалиль или Абдулла Алиш? Это еще раз доказывает лидерство Гайнана среди подпольщиков.
В плену он особенно тосковал по своей любимой. “Хоть фотокарточку бы ее посмотреть”, — говорил он другу. Вспоминал наизусть ее письма, о чем потом написал в своем стихотворении “Ночь. Тюрьма”.
Усилия татарских подпольщиков привели к тому, что легион был взорван изнутри. 825-й батальон легиона, направленный на подавление партизанского движения в Витебскую область, 23 февраля 1943 г. почти в полном составе с оружием в руках перешел на сторону партизан. Это была первая крупная победа подпольщиков Гайнана Курмашева.
После восстания в 825-м батальоне командование решило не отправлять сформированный в январе 1943 года 826-й батальон на фронт, а перебросило его для несения охранной службы в Нидерланды — татарским легионерам гитлеровские генералы доверяли все меньше и меньше. Еще один татарский батальон — 827-й был создан 10 февраля 1943 года, а вскоре его перевели на запад Украины. Здесь ему предстояло воевать против отрядов партизан прославленного Ковпака. Но повторилась белорусская история. Легионеры в массовом порядке дезертировали из батальона и перешли к партизанам. Гитлеровским контрразведчикам, которые уже были начеку, удалось раскрыть подготовку восстания, но два взвода штабной роты батальона успели сбежать в расположение партизанского отряда. Однако старшего лейтенанта Мифтахова, который руководил подготовкой восстания, гитлеровцы схватили и вскоре казнили. После этого 827-й батальон отправили во Францию, но и там татарские легионеры предпочли переход на сторону местного сопротивления. Командование вермахта, в конце концов, было вынуждено вывести с территории Западной Украины и подразделения 828-го батальона. Здесь наблюдалась та же картина — постоянные побеги к партизанам, низкая дисциплина, нежелание подчиняться немецким командирам.
В августе 1943 года группа была арестована. Раскрыть деятельность подпольной группы помогли специально засланные провокаторы — гитлеровские контрразведчики давно заподозрили, что среди татарских легионеров действует подпольная антифашистская организация. Арестованных подпольщиков бросили в Моабитскую тюрьму, где в свое время находились под стражей такие известные политические заключенные гитлеровского режима как лидер Компартии Германии Эрнст Тельман и лидер болгарских коммунистов Георгий Димитров. А Курмашев был помещен в Варшавскую тюрьму, и один из выживших, Ф.Султанбеков, вспоминал: “Я увидел его в окно своей одиночки, Гайнана вывели на прогулку. Он заметил меня, и на следующий день так, чтобы не заметил стражник, обронил записку. Я поднял ее, там напоминание: не забывай клятвы. Потом в тюремном душе Курмашеву удалось подсказать мне, как вести себя на допросах и что говорить”. Затем его перевели в следственную тюрьму Тегель, находившуюся в ведении гестапо. Допросы продолжались по несколько часов.
Об одном эпизоде рассказал Р.Хисамутдинов. Надеясь на то, что кто-нибудь проговорится, следователь решил провести очную ставку между пленными Хисамутдиновым и Курмашевым.
Хисамутдинов рассматривал Курмашева: “Гайнан очень осунулся, лицо в кровоподтеках и ссадинах. Он сидел как-то неестественно выпрямившись, видно было, что допрашивали его со всей жестокостью”. Следователь спросил Курмашева о подрывной деятельности Хисамутдинова. Тот ответил, что никаких показаний о подрывной деятельности Хисамутдинова не давал и ничего об этом не знает. На следующий вопрос о распространении листовок в легионе, Курмашев твердо ответил: “Листовки распространял я один”. Два эсэсовца повалили его на пол, стали избивать стальными прутьями. Хисамутдинова увели. Больше он никогда Курмашева не видел, но слышал, что тот был сильно изувечен и хромал.
Следствие по делу о группе Курмашева длилось полгода. В феврале 1944 года оно было завершено, а всем арестованным участникам подпольной группы предъявили обвинения. 12 февраля 1944 года Второй Имперский суд вынес смертные приговоры одиннадцати участникам подпольной организации. Он не стал неожиданностью для приговоренных, они понимали, что другого исхода ожидать не приходится. После приговора смертников перевели в тюрьму Плетцензее, где условия содержания были еще страшнее.
25 августа 1944 года они были казнены на гильотине. Первым казнили руководителя подполья Гайнана Курмашева, затем его десятерых товарищей. Подвиг татарских подпольщиков не сразу стал известен в Советском Союзе. Однако постепенно ситуация стала проясняться, и главную роль в этом сыграли военнопленные. Так, в 1946 году Нигмат Терегулов, побывавший в плену у гитлеровцев, принес в Союз писателей Татарстана блокнот с 60 стихами Мусы Джалиля. В 1947 году нашли вторую тетрадь, которую принес в советское консульство в Бельгии участник движения Сопротивления бельгиец Андре Тиммерманс, в годы войны сидевший в Моабитской тюрьме вместе с Мусой Джалилем.
Стихи Мусы Джалиля, написанные во время заключения в Моабитской тюрьме, попали в руки советского поэта Константина Симонова, который и занялся их публикацией, а также снятием с Мусы Джалиля обвинений в предательстве. Именно Константин Симонов в 1953 году опубликовал статью о Мусе Джалиле, после чего началась реабилитация советского патриота. В конце концов, в 1956 году Муса Джалиль был посмертно удостоен высшей награды страны — Золотой Звезды Героя Советского Союза. В 1957 году ему была присуждена посмертно Ленинская премия за сборник стихов “Моабитская тетрадь”.
Однако, о других участниках созданной Гайнаном Курмашевым подпольной организации так и не сообщалось. Трагическая история татарских антифашистов легиона “Идель-Урал” оставалась неизвестной широкой советской общественности. Только 5 мая 1990 года Президент СССР Михаил Горбачев подписал указ о награждении всех участников группы Курмашева орденами Отечественной войны I степени посмертно.
В начале XXI века в Пражском архиве была найдена выписка из приговора Имперского суда от 12 февраля 1944 года. Назывался этот документ “Курмашев и десять других”.
На малой родине Гайнана Курмашева, параньгинской земле, свято чтят память героя. 15 февраля 2005 года в деревне Куянково состоялось торжественное открытие мемориальной доски. В Параньге и Куянково в честь него названы улицы. Каждый год в Куянковской средней школе проводятся “Курмашевские чтения”.
ФАНИЛЬ МУСИН.
Статья подготовлена по материалам сборника “Пронести через века”; книги Р.Мустафина “Провал операции “Кугельблиц”; работы А.Шарифьяновой “Погибая не умрет герой”; статей заведующего музеем-мемориалом Великой Отечественной войны в г.Казань, члена-корреспондента Академии военно-исторических наук М.В.Черепанова.